Вирляна ТКАЧ: О, это интересно!

    О кыргызском фольклоре заокеанский режиссер Вирляна Ткач говорит как о чем-то близком для себя. Она вжилась в него, работая над постановкой "Жаныл Мырза". Этот первый в истории американо-кыргызский театральный проект - совместное дитя двух экспериментальных коллективов:"Яра Артс груп" нью-йоркского театра "Ла Мама" и здешнего ритуально-кочевого театра "Сахна", руководимого Нурланом Асанбековым.

    Весной они показали спектакль в Нью-Йорке, в августе - в Бишкеке, а недавно - в Нарынской области, месте действия малого эпоса, куда ездили минувшим летом, готовясь к работе, - изучали материал и напитывались поэзией.

    - Необычно: постановка идет на кыргызском и английском, - удивляюсь я. Мы встретились с Вирляной после нарынских гастролей, перед ее отлетом домой.

    - Два языка для меня натурально: я родилась под Нью-Йорком, в Ньюарке, где в одном квартале жили люди из разных стран. На улице все говорили по-английски, а дома - на украинском, итальянском, польском, китайском...

    Ее русский щедро сдобрен украинскими словами и музыкально оформлен английской интонацией - так в речи перекликаются две ее родины: историческая и настоящая.

    - Русский я не изучала, говорить научилась у моих бурятских друзей, когда работали над совместной постановкой бурятских эпосов.

    - Но хотелось делать что-то другое. До того я несколько раз работала в театре "Ла Мама" и, можно сказать, возвратилась туда. Все думали, я с ума сошла.

    - Почему?

    - Ну, английский театр - это очень престижно.

    - Тем не менее вы его бросили.

    - Будучи в Англии, я поняла: здесь нужно быть англичанином, чтобы делать театр. Не знаю, как там сейчас, но тогда тот мир был более закрытым, чем Америка. В Америке вы уже через несколько недель чувствуете: я - ньюйоркчанин. И к тому же репертуарный театр, думаю, не для меня как режиссера.

    Ей нравится, что в США репертуарного театра нет. "Каждый приезжает, играет неделю, три недели или едет куда-нибудь с постановкой".

    - Мы - бродвейский театр. Но экспериментальный - то, что я хотела делать. "Ла Маму" в 1961 году основала Элен Стюарт. Там несколько трупп. Но театр камерный, нет больших сцен. Он открыт миру. Приезжают разные театры со всего света, крупнейшие режиссеры - были Питер Брук, Тадеуш Кантор, другие.

    Своей школой она называет не учебное заведение.

    - Я долго как ассистент работала с известными режиссерами - это, вероятно, была моя школа.

    Судя по ее впечатлениям, самый яркий из мэтров - Пинг Чонг, "канадиец китайского происхождения", живущий в Нью-Йорке 40 лет.

    - То, что он делает, нельзя назвать пьесами. Это - действа. Он очень визуальный, у него очень интересные вещи.

    Сама Вирляна до встречи с ним "ставила О'Нила, классику разную", бросила небрежно. И считала, что будет продолжать в том же духе.

    - Но когда увидела, что Пинг Чонг делает, подумала: о-о, и я это могу! - засмеялась.

    Любимая фраза гостьи - "это интересно!". Когда ее пригласили американские индейцы ставить пьесу, работа с ними ее захватила. Спектакль удался. Посыпались предложения.

    - И как всегда, когда сделаешь что-нибудь хорошее, все хотят, чтобы ты то же самое делала, - в ее смехе разочарование.

    Подходящее отыскала в поэзии Тычины. Но нужно же что-то найти и для постановки со студентами в университете, где она преподавала. Но что? "О, сами сделаем, как Пинг Чонг, это не так трудно!" И она поручила студентам написать о своих задумках для театра. "А я сделаю пьесу".

    - Читаю-читаю, что-то знакомое. Списали? И вдруг поняла: то же самое писали молодые актеры Лэся Курбаса, украинского Мейерхольда, в 1919 году. У молодых американцев, которые не нашли бы Украину на карте, те же самые мысли, что у их ровесников в Киеве почти начала XX века! О, это интересно! Каждый из вас сыграет себя и киевского актера, сказала я им. Вещь Тычины логично вошла в пьесу, бо Лэсь Курбас ставил ее.

    Разыскали исторические источники, дневники, и появился спектакль о труппе Курбаса.

    - Ее актеры первыми стали играть Ибсена, Шекспира... Через год-два в Киеве - кошмар! - революция. Хаос! Труппа уезжает в село и начинает делать поэзию, как экспериментальное действо... В нашем спектакле два времени. Это меня очень заинтересовало. И большинство моих постановок использует этот прием. Кто-то писал, что это наше отношение к прошлому: как оно существует в нас сегодня.

    Эту вещь кто-то увидел в Нью-Йорке, и их пригласили в Киев. Впервые попав на Украину, она осознала: здесь никто не говорит по-английски! Спектакль не поймут. Нужно делать совместную работу. Как? Она еще не знала. Ей дали возможность поработать с труппами Киева, Львова, Харькова. И решение пришло: один актер говорит по-английски, другой - по-украински: оригинал и перевод. Всем понятно. Но одни и те же слова поэта на разных языках слышатся уже как диалог. Это - находка.

    Последняя постановка в Киеве пришлась на 25 августа 1991 года.

    - Украина провозгласила независимость. В нашем спектакле то же самое происходит. В поэзии Тычины 12 раз говорят: новое государство пришло в Киев! Что было в театре Франко! Люды стоялы, кричалы... Мы приехали в Харьков, когда коммунистическую партию запретили. Молодые американцы не понимали, что происходит. Каждый им объяснял по своему разумению. Один из наших все это снял, и получился очень интересный фильм.

    Они сплавляют в постановках времена, жанры, стили, песню, хореографию. Сцены из "Лесной песни" Леси Украинки вошли в спектакль о Василии Ярошенко, слепом поэте. В 1914 году юноша поехал в Страну восходящего солнца, не зная ни слова по-японски. И стал первым писателем-иностранцем, серьезно творившим на этом языке.

    Как им удалось без натяжки включить в ткань постановки, основанной на дневниках, несценичные отрывки из "Лесной песни"? Где, скажем, парень заносит нож на березу и Мавка кричит: "Не режь мою сестру!". Березу у Вирляны "играет" актриса. "Это намного драматичнее".

    О чем горлят буряты

    - Я не придумываю дорогу. Кого-то увидели, кто-то что-то сказал - и тогда очень ясно вырисовывается дорога, - говорит режиссер.

    Так случилось с народным творчеством. Было время, когда для нее существовал только авангард. Но однажды замечательная певица Нина Матвиенко спросила Вирляну: "Почему ты ничего не делаешь с фольклором?" - "Ой, это неинтересно!". - "Интересно, только не XIX века, а старый".

    - Доказывая это, она пела мне старинные песни. Первую постановку мы сделали о самом древнем, что есть на земле, - о воде. Собрали песни о ней, молитвы, призывающие дождь... Две актрисы пели с Ниной Матвиенко - это было потрясающе!

    "Яра" исполняет фольклор разных народов, создает целые постановки.

    - Я повозила по селам Украины японок, крымских татар - наших всех, - улыбается, - они научились петь купальские песни, мы пели с бабушками. Было очень приятно.

    - Значит, артисты вникают во все тонкости чужого фольклора?

    - Я ищу людей, которые заинтересованы в этом.

    Когда она познакомилась с бурятами, "хотела быть рок-группою, мы сделали этномузыку, много-много интересной музыки записали"...

    А потом создала с ними семь спектаклей.

    В одном из них она свела модерн и древние бурятские хроники, эпос "Хоридой мерген", горловое пение - "там буряты горлят". Охотник увидел, как лебеди, сбросив оперение, обернулись девушками. Он схватил перья. В книге, по которой ставили действо, недоставало страниц, и конец американцы придумали свой - герой возвращает оперение. Когда дошли до этого места, бурятские актеры закричали: "Нет-нет-нет, это невозможно!". - "Но почему?" - "Девушки-птицы должны иметь 11 сыновей, которые начнут 11 бурятских родов. А отдаст он перья, не будет бурят", - волновались коллеги.

    - Эту сцену, где они прыгают и кричат "нет-нет", мы включили в постановку, - улыбается Вирляна.

    Они с командой исколесили Бурятию, записывали в селах бабушек, сказителей, шаманов.

    - Сделали целую оперу, нет, скорее мюзикл. Пели бурятка и американка из Индонезии.

    По одному из сибирских впечатлений она написала первую книгу.

    - Я была на ритуале "Шанар" - обряде посвящения в шаманы. И тут же точно записала, что происходит. На видео снимала, фотографировала. Там и драма была - пройдет или нет? Держит в напряжении.

    Они сделали постановку, но не по "Шанару", а на песнях: "С обрядами, думаю, осторожнее надо быть".

    - У вас особое отношение к устному наследию бурят?

    - Я вошла в культуру, я очень многое начала понимать. Мне эпос очень понравился.

    В 2001 году они с бурятской постановкой собирались на фестиваль в Монголию. Вирляна отправилась раньше, а 12 сентября должны были прибыть артисты "Яры". Они не приехали: накануне в США произошли потрясшие мир теракты.

    - Я видела в Монголии по ТВ. Это было ужасно, я думала, какой-то глупый фильм идет. Когда-то я жила за полквартала от башен-близнецов, можно сказать, в их тени... Во время трагедии там оказались двое наших актеров. Успели спастись. Было очень тяжело.

    Тогда они проект отставили, ездили по бурятским селам Монголии, записывали.

    - Диаспора консервативна, сохраняет самые старые песни. Самые старые кыргызские песни, думаю, в Китаю, украинские - в Канаде, не в Карпатах!

    Над эпосом "Жаныл Мырза" корпели с Розой Мукашевой. Целый месяц, день за днем по нескольку часов.

    - Роза мне каждое кыргызское слово по-русски говорила, но я сразу писала по-английски, чтобы не переходить через русскую грамматику. Потом я работала с поэтессою американскою, чтобы сделать это поэзией, как мы ее воспринимаем. Поэтому перевод хороший, все говорят. Он сохраняет то, что интересно для английской поэзии: и старину, и дух кыргызского языка.

    "Жаныл Мырза", как и многое у нее, появилась случайно. Она приехала в Бишкек к друзьям, ходила по театрам. И узнала о существовании "Сахны".

    - Он был в Караколе, поехала туда: я не знала, что так далеко! - смеется. - Спектакль "Кереез" мне очень понравился, я подумала: "О, это как мы!". Я понимаю этот театр.

    - Как принимали "Жаныл Мырза" за океаном?

    - Очень хорошо. У нас в "Яра" своя публика - люди, которые любят эксперимент. Они знают: это что-то другое, будет интересно.

    Она не прощается с кыргызским эпосом.

    - Чем больше знаете, тем интереснее. С культурой всегда так. У вас такая богатая традиция эпосов, устной словесности. А это для театра очень хороший материал.

    - Вирляна, ваше хобби - история?

    - Да, и литература. Я всегда хочу все знать о том, что мы делаем, поэтому очень много читаю. Люблю поэзию, разную, больше, чем романы. Старинные вещи очень люблю. И модерные тоже.

    Она в дедушку, университетского профессора литературы, ценителя книжных раритетов. В одном из них он и высмотрел для внучки необычное имя. На Украине очень удивлялись, услышав, что оно не американское, а украинское. Означает "молодой орел".

    - Чем вы займетесь, вернувшись в Нью-Йорк?

    - Надо отойти чуть-чуть. Будет презентация книги. Возможно, вечер украинской поэзии сделаем, я люблю, когда на двух языках.

    В ее альбоме - фото с такого вечера: лица европейские, латиноамериканские, азиатские, африканские...

    - А это я преподаю в Гарварде... Это моя собака, она умерла. Приеду, буду плакать... А это, когда мы в Нарыне выступали. Пришло в два раза столько людей, чем мест было. Говорят, всем аксакалам очень понравилось. Мы очень довольны! Но это я могла сделать только с театром "Сахна". Удивительные актеры! Кенжегуль Сатыбалдиева, думаю, из самых лучших в мире актрис. Я с ней каждый день работать могу, - смеется. - К сожалению, нужно фонды найти. Но надеюсь.

    Она собирается к нам в феврале.

    - Мне очень понравилось здесь, в Кыргызстане. Я с радостью... с большой радостью приеду еще раз. У нас много идей, проектов. Увидим, что из этого выйдет.

    Зоя ИСМАТУЛИНА.

Адрес материала: //www.msn.kg/ru/news/20310/