Эрмек Мойдунов: я знал только два цвета — черный и белый

    Сначала его вела судьба: в младенчестве — в детский дом, подрос — в Токмакское профтехучилище № 1. Однажды юный пэтэушник попал в кружок городского Дома культуры и открыл для себя чудо: пение. Паренек перестал полагаться на фортуну, сам выбрал путь — на сцену. Прихотливая дорожка в профессию пролегла через музыкальное училище имени М. Куренкеева, через ансамбль песни и пляски Прибалтийского военного округа в Риге, где служил солист в погонах, через Институт искусств. Он учился и работал в первом в республике эстрадном ансамбле “Киргизия” под руководством Чоро Кожомжарова. А вскоре Асанхан Джумахматов пригласил молодого певца в знаменитый академический оркестр народных инструментов имени Карамолдо Орозова — солистом. Так взошла звезда народного артиста КР Эрмека Мойдунова.
    — Естественно, начались гастроли по Советскому Союзу, за рубеж, — вспоминает Эрмек Мойдунович. — Сложно было с загранпоездками: членам КПСС легче было выезжать, но я никогда не состоял в партии…
    — Почему? Ведь известному артисту, собиравшему полные залы, вступить в компартию было нетрудно…
    — Потому что мы, воспитанники детского дома, знали только два цвета — черный и белый, не хитрили, мыслей своих не скрывали, говорили то, что есть.
    — Ясно. Правда не нравилась.
    — Конечно. Со мной выступали Зейнеп Шаакеева и Гульнара Момушева, обе заслуженные артистки республики. Мы каждый концерт пели по восемь–девять песен для зрителей.
    — А сколько давали концертов?
    — В году десять месяцев гастролировали. По Киргизии и — через “Союзконцерт” шел обмен артистами — на Украине, в Сибири, в Московской области… Колесили по здешним совхозам–колхозам. Нас приглашали, резали баранов. Застолье… Здорово поддавали. Много моих коллег ушло в мир иной по той простой причине, что водку еще никто не побеждал. Теперь я уже девять лет не пью спиртного, только кумыс.
    — Как вам удалось бросить? Это же почти невозможно!
    — Пришлось остановиться: у меня двое сыновей подрастали.
    — Не хотели подавать дурной пример?
    — Да. Ведь у меня, кроме сыновей, никого — ни отца, ни братьев, ни племянников. Бросить пить очень тяжело, советовать легче. Главное — сила воли.
    — Не каждый отец способен принести такую жертву ради детей… Эрмек Мойдунович, помните свой первый творческий успех?
    — Это жестокий мир, жестокая борьба. Каким бы чудо–ребенком, талантом ты ни был — без поддержки не прорваться. Приходилось драться за место под солнцем. Кто определяет, чего ты стоишь? Зритель. Сейчас люди стали более жесткими, коварными. В наше время относились друг к другу более уважительно. Таланту нужна поддержка. Национальность никогда не должна играть роль, а лишь то, есть дар или нет. Сцена любит молодых, красивых, одаренных. При коммунистическом режиме народные артисты получили все, что полагалось. Почести, квартиры… Теперь надо уходить, уступить место творческой смене. А у нас? Людям по 80 лет, а они до сих пор занимают штатную единицу, живут за счет старых заслуг.
    — А молодежь стареет в ожидании роли. Что же делать?
    — Нужен специальный закон: пришел возраст — на пенсию отправлять. Склоку, неразбериху создают те, кто проработал более 30–40 лет. Как же развиваться искусству? О культуре забыли. Руководство страны должно понять: без культуры прогресса не бывает.
    — Потому и страна у нас в таком упадке. Эрмек Мойдунович, как давно вы в искусстве?
    — 31 год, пять лет был директором филармонии по концертной деятельности. Теперь на педагогической работе в национальной консерватории. Со сцены ушел в 1999 году. Я был солистом филармонии, зрители меня помнят.
    — Некоторые певцы боятся спеть лишнюю фразу, берегут связки. А вы, говорят, способны были петь для своих гостей ночь напролет.
    — Давно уже так не пою. В молодости было растрачено много энергии.
    — При таких голосовых возможностях никакой фонограммы не надо!
    — В наше время фонограмм не было. Мы пели “живьем”. Это было интересно. На телевидении без фонограммы нельзя, там и я под нее пел. Но сейчас ее используют где надо и не надо. Голова идет кругом, — не знаешь, кто хорошо поет, кто плохо. К слову, российские каналы смотришь — певцы безголосые появились, сплошные хрипуны. А хрипение шло только одному — великому Высоцкому. Да, петь под фонограмму очень плохо…. Артиста техника делает: песню записал, один куплет спел хорошо, а два — плохо. Вырежут, склеют и запись — на уровне Карузо!
    — Сейчас на российских телеканалах одни и те же лица, не каждый артист пробьется в программу. А у нас в Кыргызстане легко попасть в эфир?
    — У нас руководство не контролирует. Дядей, теть, других родственников очень много, попасть в эфир легко. Есть голос, нет — запишут и крутят. Нужен жесткий контроль, и особенно следует обратить внимание на тексты. Большинство пишут их сами — качество не выдерживает никакой критики. Мелодии сомнительные. Несколько песен хороших написал Бек Борбиев, мне нравится несколько песен Динары Акуловой. У каждого исполнителя бывает не так уж много удачных вещей. Это касается и оперных, и драматических артистов. Все одинаково здорово исполнить невозможно.
    — Сейчас нет четких требований к концертным костюмам — один выходит на публику в рваных джинсах, другой — в галстуке–бабочке. Что вам ближе?
    — Когда мы выступали, филармония — бюджетная организация, заказывала и предлагала артисту костюмы. Проблем не было. Приятно, когда со вкусом одет певец. Руководство концерта должно следить, как одеты артисты. Когда каждый выходит в чем ему вздумается, это от бескультурья.
    — Скорее модное поветрие… Эрмек Мойдунович, ваша жена — актриса…
    — Да, заслуженная артистка КР Жаркын Балыкбаева. Окончила ташкентский театральный институт имени Островского вместе с талантливейшей актрисой Таттыбубу Турсунбаевой. Жена работает в театре “Тунгуч”, очень востребованном творческом коллективе. Они были на гастролях в Германии, Египте, Иране…
    — А как сошлись пути певца и драматической актрисы?
    — Ах, вот вы к чему клоните! Судьба… (Смеется). Сейчас жена снялась в телесериале “Чиркин °мІр” (в переводе “Ах, жизнь” или “Эх, жизнь”). А в материальном отношении артистической семье хвалиться нечем. Персональные пенсионеры, живем от пенсии до пенсии.
    — Дома вы разговариваете о творчестве, искусстве?
    — Конечно. Но, обсуждая, например, спектакль, где играет жена, стараюсь не ранить ее. А интересы у нас общие.
    — Однако дети не пошли по вашим стопам…
    — Не пошли. Старший сын Мэлор — юрист, работает в Конституционном суде. Младший, Эртур, в банке “Бакай”.
    — Неужели это тот печальный случай, когда природа на новом поколении отдыхает?
    — Я был категорически против того, чтобы они занимались искусством. Наша кухня — очень грязная штука. Когда мы с женой в ней поварились, решили детей оградить. (К тому же в искусстве надо быть только номером один. Другого не дано.) Мы прошли через такие мельницы, мало не показалось! Но, в принципе, я очень доволен своей судьбой. Бог сделал меня профессиональным певцом, и я не жалею об этом. Меня никто не поддерживал, сам пробился. Сироту поддерживает только талант. Можно надеяться лишь на себя.
    — Кто ваши друзья?
    — Единственный настоящий друг у меня в Токмаке. Мы вместе учились. Он всю жизнь проработал шофером. Никаких амбиций. Дверь у него всегда открыта. Есть дети, внуки. У меня много друзей по детдому. Нам очень нравится газета “Моя столица”, которая теперь называется “МСН”, у нее неуемное желание писать правду. Ваша газета всегда отделяет белое от черного, пишет что есть, не приукрашивая. Главное в жизни — правда, как бы она ни была горька.
    — Выходит, мы с вами единомышленники. Эрмек Мойдунович, что бы вы сказали молодым коллегам?
    — Прежде всего певец должен быть человеком развитым, читающим.
    — А что вы читаете?
    — Все! У меня дома столько книг! Он должен интересоваться политикой, экономикой — всем, что связано с его родиной. Певец должен быть коммуникабельным. В процессе пения все это отразится в его творчестве. Широкий кругозор позволит ему донести песни до зрителя. Одним голосом ничего не добьешься. Только в комплексе — голос, музыкальность, душа…
    — Ваш любимый вид отдыха?
    — Игра в бильярд. Это усиленная гимнастика, физкультура.
    — То есть здоровый образ жизни?
    — Да. Кстати, летом и зимой пьем кумыс. Я бы посоветовал употребляющим горячительные напитки перейти на кумыс. После него печень хорошо работает, почки…
    — Некоторые артисты перед выходом на сцену берут с собой талисман или совершают короткую молитву — на счастье, чтобы удачно выступить. А как было у вас?
    — Каждый профессиональный певец волнуется перед выходом на сцену. Но нет, я не молился — был же атеистом. А теперь на двести процентов верю в Бога. Прежде я поддавал, сам черт мне не брат! Сожалею об одном: надо было раньше бросить.
    — Черта характера, которая вам мешает?
    — Мой характер мне всю жизнь вредил. Я терпеть не могу ложь, подхалимство, люблю и уважаю людей талантливых.
    — Самое трудное время в вашей жизни?
    — О–о–о… Всю свою сознательную жизнь помню, что каждому человеку нужны родители, братья–сестры. Моральная поддержка. С материальной стороной каждый сам справится. Родители — это опора до его вылета из гнезда.
    — Ваш жизненный принцип?
    — Порядочный мужчина никогда не подведет своего отца, не пойдет на подлость, — горячо говорит певец. — Стараюсь жить своей жизнью и беречь имя своего отца. Не опорочить. Наша жизнь и иной мир связаны между собой… А знаете, поэт Шайлообек Дуйшеев тоже вырос сиротой. А у него мама нашлась! Живая! — Эрмек Мойдунович, по–детски сияет глазами. — Она в районе жила. Бывает же такое…
    Зоя Исматулина. Фото Владимира Пирогова, Владимира Воронина. и из семейного альбома певца.

Адрес материала: //www.msn.kg/ru/news/5933/