Румяные имитаторы и бледные старики

Конечно, не все люди лидеры, не все герои, не все двигатели прогресса. Таких граждан среди нас единицы. Да и не во все времена рождаются герои. В массе своей мы - ведомые, робкие, осмотрительные, осторожные, не любим перемен, боимся неожиданностей. Нас таких миллионы. И всегда так было. Но все-таки только герои, только лидеры, только фантазеры делают Историю, со скрежетом поворачивают ее тяжелые колеса, выводя их на новую колею.

    Но что с ними происходит потом? Иногда мы их помним, чаще забываем, но всегда присваиваем себе часть их заслуг. Увы, геройство нам не по силам, а приобщиться к славе героев очень хочется. Почему? Как может греть слава, если лично ты ничего не сделал для того, чтобы ее добыть? Ответ на этот вопрос прост, как просто все в этом мире. Слава, пусть даже чужая, открывает путь к материальным благам, почету и к более широким возможностям так или иначе сделать свою жизнь стабильнее и устойчивее.

    Давно отгремела Великая Отечественная война. Она многих сделала героями, и многих убила. Имена не всех из них известны, и уж тем более не было рядом с ними историка, который в подробностях бы описал последний их подвиг. Те, кто вернулся домой с войны, героями себя не считали и не чувствовали: надо было строить дома, растить детей, работать, жить. Они не носили своих орденов и медалей, потому что помнили еще своих однополчан, не успевших получить наград, но навечно оставшихся там, в окопах. Им казалось диким, странным, нечестным носить награды, выставлять их напоказ, точно зная, скольких их однополчан награды обошли - было не всегда до них, нужно было тянуть тяжкую лямку солдата и постараться выжить. Награды носили только офицеры, продолжавшие служить в армии, и это казалось единственно правильным. О войне тогда, извините, врать еще было не принято. Да и страна на долгие десятилетия забыла о фронтовиках. Но чем меньше их оставалось на земле, тем чаще стали о них говорить. Дожившие до 70-х годов прошлого столетия ветераны успели почувствовать заботу о себе. Сухонькие, хромые, всякие, они ждали Дня Победы как своего праздника, когда можно было вспоминать и плакать, и даже мечтать. Сначала их было много, потом - меньше, потом - совсем мало. А однажды они как-то вовсе потерялись на фоне молодых "ветеранов". В "бой" за славу пошли те, кто родился в 1926 - 1930 годах. Кто-то из них успел быть призванным в армию, но на войну, конечно же, не попал. Кто-то из армии был переведен на работу в правоохранительные органы, кто-то стал учителем, кто-то - просто рабочим. И отдельные из них втерлись в праздничные ряды ветеранов, аккуратно потеснили их, возглавили их организации. Фронтовики не возражали: энергичные, пусть заботятся о наших правах. Потом и на праздничных костюмах этих "ветеранов не ветеранов" появились орденские колодки, потом к ним стали прибавляться юбилейные медали. Жалко, что ли? Пусть носят. Потом они приосанились. Не все, разумеется, не все. Отдельные. Потом стали покрикивать на фронтовиков, поучать молодежь. В нынешнем году от одного из них довелось услышать рассказ (публичный, в зал) о его боевых подвигах. "Мы брали Шпрее, мы требуем к себе уважения!" Такие "фронтовики" уже привычно вещают "от имени народа", берут на себя смелость решать за народ те или иные проблемы. Чаще всего они встают на сторону администраций, если у народа к той есть претензии, покрикивают на этот самый народ, командуют им. И попробуйте остановить их, не получится. Сразу крик: на меня, фронтовика, голос тут возвышаете?! Иногда - слезы. И отступаются от них, отходят. Тем более что и администрациям удобны такие граждане: кормятся потихоньку, зато и верно служат, указания и тенденции улавливают с лету.

    Странно смотреть, как "фронтовик" ввиду какого бы то ни было начальства резко теряет свой гонор, суетится, угодничает, потому что именно от начальства он видит ту или иную материальную поддержку. А народ что? Так, невразумительные массы. Все чаще думаешь: а если бы случилось так, что поднялись с полей сражений настоящие фронтовики и услышали эти речи, что было бы? Они ведь все погибли молодыми, полными сил и уважения к себе. Нынешние фронтовики - это уже деды и старухи, без сил, без здоровья и амбиций. Под силу ли им противостоять фронтовикам-имитаторам? А те, интересно было бы послушать, что сказали бы те, кто на самом деле брал Шпрее, утопал в белорусских болотах, кто метр за метром полз по мерзлой земле, тянул на себе орудия, уничтожал дзоты и доты, кто знает цену победы не понаслышке, те, кто не мог терпеть среди себя шкурников и болтунов. Что сказали бы они? А военкоматы такой проблемой, хотя бы для общего развития, озадачиваются ли?

    И Бог бы с ними, имитаторами, пусть себе живут и пользуются не ими завоеванными льготами. Но когда они выходят к молодыми, произносят свои насквозь лживые речи, ужасаешься: как тонко чувствует молодежь фальшь, и это ее раздражение против самозванцев вдруг простирается и до душ тех, кто погиб давно, кто был честен в бою и неприхотлив в жизни. Они не успели, не смогли, и не думали дожить до славы. И позволить сегодня имитаторам танцевать на их костях? Цинизм и кощунство - эти подлые пороки, облаченные в любую форму, страшны тем, что разрушают красоту и истину. Ничего страшного? Разумеется. Как не страшна ржавчина для железа.

    Помнится, к нам, пионерам, по праздничным дням приходил юркий, говорливый старичок, вся заслуга которого состояла только в том, что он "видел Ленина". Его всюду возили, ублажали, одно поколение пионеров за другим повязывало ему галстуки. Интересно, куда он такую прорву галстуков девал потом? А однажды старичок куда-то исчез. Умер? Нет, оказалось, он никогда и никого не видел, а просто очень удачно приспособил всеобщий психоз на удовлетворение личных нужд. Нашелся смелый человек, который внимательно все изучил, откровенно поговорил со старичком и призвал его образумиться. Говорят, старичок смеялся от души: думал, уже никто и никогда меня не остановит!

    Про сынов лейтенанта Шмидта времен 30-х годов прошлого столетия все наслышаны, особенно те, кто внимательно следил за подвигами Остапа Бендера. И такие сыны появляются всегда и всюду. Речь, по большому счету, не о них. Она, во-первых, о памяти, а во-вторых, о тех фронтовиках, которые еще живы. Очень бы хотелось, чтобы добрые нынешние молодые люди помогали бы им адресной помощью, конкретно.

    Знаете, что такое фронтовик сегодня? Это очень, очень старый человек, который хочет внимания, заботы, вкусной еды, совсем немного всего этого, но постоянно. А так помочь куда труднее, чем отдать в руки фронтовиков-имитаторов энную сумму денег и поручить им их распределить между бывшими воинами. Тут много возникает нюансов, и не всегда эти нюансы в согласии с нравственностью. Но не о них речь. Она все-таки о еще живых фронтовиках.

    Не многие старики обласканы родственной любовью и заботой, и к тому же у всех них к этой поре жизни очень непростые характеры. Казалось бы, вот выход: дома для престарелых. Живите себе там, доживайте. И не только фронтовики, а многочисленные ветераны труда, которые сейчас никому не интересны. Живите там. А не ходите в совершенно изодранной кофте только потому, что вы уже не знаете, как купить новую одежду, где ее взять. Не пытайтесь на костылях перешагнуть через арык со студеной водой, и, упав в него, терпеливо и молча ждать случайных прохожих. Изношенным, измученным, несчастным своим видом они немым укором проходят по тротуарам нашей жизни, внося в нее мотив тревоги. Но вот странность...

    Ползая и едва шевелясь, не доедая и мучаясь от холода в родных стенах, они почему-то резко меняются в домах для стариков. Перестают общаться, перестают разговаривать, тихо сидят, как больные, взъерошенные воробышки. И так же тихо и быстро уходят в мир иной. Конечно, не во всех таких домах происходит ускоренное перемещение стариков в иные пределы. Есть, вероятно, более или менее хорошие такие дома, но есть и такие, о каких думаю сейчас, составляя эти строки. Идут в такие дома старики, продав недвижимость или внеся энную сумму денег, и этих их богатств, по сути, должно хватить им на несколько лет, но в нашем материальном мире кому нужно, чтобы их жизнь продолжалась?

    Старики нашей страны попали в западню. Куда ни сунься, везде холод и мрак. На любое (малейшее!) проявление внимания реагируют, как дети - открытым, ожидающим немедленного счастья взглядом. И потом долго смотрят вслед: неужели и это сочувствие, не успев насытить, уходит безвозвратно?

    При всем этом у нас немало служб, прямая обязанность которых - помощь старикам. Но и тут зачастую имитацией подменяется подлинная забота. Происходит это, во-первых, и в основном из-за того, что государство если и субсидирует эту отрасль, то только в той степени, чтобы она не перестала существовать вовсе. Нет денег на стариков. Нет денег на тех, кто заботится о них. Так стоит ли удивляться тому, что в этих службах работают не те, кто добр сердцем, а те, кто иной работы найти не может? Невысокая заработная плата среднего медицинского персонала также в первую очередь бьет по старикам. Медицинские сестры (если нет реальной приплаты) смотрят на стариков с едва скрываемым раздражением: нам бы дожить до таких лет, до каких дожили вы. А во-вторых, привыкли мы в нашей жизни делать вид, что добры и заботливы, хотя по сути такими не являемся.

    Безрадостно живут старики в нашей стране. Чиновникам государства до них дела нет. И предвидя, что кто-либо из этих государственных мужей обидится и потребует: факты, давайте факты, а все остальное - говорильня, скажу, что установление фактов - это их прямая обязанность. Журналисты обращают внимание на явление, иногда называя имена, иногда нет. А дело государственных служащих реагировать на эти публикации. Иначе что получается? Журналист называет конкретные имена, и его тащат в суд, чтобы он еще и там доказывал очевидное. Чиновники в нашей стране продолжают с легкостью невероятной судиться с журналистами по каждому поводу. А за такими разборками по каждому факту теряется проблема, явление, суть происходящего. К примеру, в суде выясняется, что некий Петров (Сидоров, Алымкулов и т. д.), если и крал, то не так много, если и обманывал, то не до такой степени, а об условиях, в которых он понемногу ворует и потихоньку обманывает стариков, в суде ни слова. Как ни слова и о том, что не один он этим занимается, что это - тенденция. Не Фемиды это компетенция. А чья?

    Много, слишком много служащих нашей страны занимаются не делом, а имитацией его. Особенно сильно это заметно, когда видишь жизнь социально уязвимых слоев населения.

    Людмила ЖОЛМУХАМЕДОВА.

Адрес материала: //www.msn.kg/ru/news/28790/