Ату их, ату!

Наибольшая опасность для журналистов исходит, увы, не от бандитов. Самые тяжелые удары по прессе всегда наносились в эпохи, когда общество теряло веру в то, что оно само способно разобраться что хорошо, а что плохо. В такие эпохи газеты превращались в "носовые платки", а журналисты либо гибли, либо становились бесцветными функционерами СМИ. Зато потом, когда очередные вершители судеб загоняли страну в тупик, люди с тоской вспоминали об утраченных свободах. Но обычно бывало уже слишком поздно.

    За последние 18 лет в мире были убиты 839 журналистов. Эта профессия во все времена была опасной. А государства, в которых эта опасность становилась слишком уж большой, обычно ждали очень трудные времена.

    Слово с риском для жизни

    Журналисты, редакторы, публицисты подвергались давлению всегда - со времен первых газет. В этом, разумеется, нет ничего удивительного: кому понравится, когда про него пишут что-то нелицеприятное? Интересно то, что гонения на прессу нередко начинались с молчаливого согласия тех или иных партий, воспринимавших свободу слова как источник угрозы стабильности и процветанию. И действительно, кто годится на роль нарушителя спокойствия больше, чем свободная пресса? Однако при этом самый большой ущерб обществу обычно наносили не журналисты, а те, кто устраивал на них охоту.

    Главным оружием власти против пишущих была цензура. К примеру, в Англии XVI-XVII веков опасных сочинителей отлавливал особый трибунал - Звездная палата. Уже в XVII веке памфлеты считались сильным идеологическим оружием, и если где-то появлялся талантливый памфлетист-вольнодумец, власти старались обезвредить его любыми средствами. Так произошло, например, с Даниелем Дефо. Будущий автор "Робинзона Крузо" прославился несколькими острыми памфлетами и заодно нажил себе немало влиятельных врагов. Однако, оказавшись у позорного столба, он так же позорно и быстро изменил свое отношение к критике власти.

    Напомним, он высмеивал религиозный фанатизм, чем весьма разозлил и англиканскую церковь, и религиозных диссидентов. Дефо был арестован и осужден за сочинение "мятежных пасквилей", что эквивалентно сегодняшнему обвинению в экстремизме и разжигании национальной розни. Памфлетист провел три дня у позорного столба, после чего был заключен в тюрьму. Спасение пришло неожиданно. Власть помиловала памфлетиста, но с одним условием: отныне перо Даниеля Дефо должно было служить интересам короны. Уже в 1704 году Дефо возглавил проправительственную газету и с тех пор не представлял угрозы для политической элиты королевства.

    Журналистов не слишком жаловали даже в стране, которая первой провозгласила идеалы свободы, равенства и братства. В революционной Франции можно было легко отправиться на гильотину за пару статей с критикой якобинцев. Именно такая судьба ждала поэта Андре Шенье, казненного в 1794 году за подрывные выступления в прессе. Через три дня после смерти поэта якобинская диктатура пала, и пишущая братия смогла вздохнуть с облегчением. Однако в 1799 году к власти пришел Бонапарт, и гайки снова были закручены до упора.

    Наполеон начал с того, что из 72 газет, издававшихся в Париже, закрыл 59. Оставшиеся 13 изданий оказались под жестким контролем министра полиции Фуше. Фактически единственной газетой, имевшей право высказываться на тему политики, была правительственная Moniteur, прочие лишь переписывали то, что публиковал главный печатный орган государства.

    Вместе с тем, как и большинство гонителей свободной прессы, Наполеон был склонен преувеличивать ее значение. В глазах императора газета была не выразителем мнения той или иной общественной группы, а злобным врагом, замыслившим недоброе против государства и подлежащим уничтожению.

    Разумеется, при таких взглядах Наполеон поспешил распространить свою систему цензуры на всю покоренную Европу. Тут-то и начались проблемы. Бавария считалась союзником наполеоновской Франции, но французские гарнизоны, расположенные в этой стране, вели себя как оккупанты, что сильно не нравилось местному населению. В 1806 году в Баварии появился анонимный памфлет под названием "Германия в глубоком унижении". Наполеон имел возможность сделать выбор. Он мог, например, вывести войска из Баварии, чтобы не раздражать союзника, или же приструнить распоясавшихся писак. Пошел он по второму пути, но сделать в полной мере это Наполеону не удалось - автора не нашли, но поймали книготорговца Иоганна Пальма, продававшего памфлет. Пальм был расстрелян.

    Проломить череп каждому

    В большинстве стран Европы XIX век был веком цензуры. С одной стороны, это ограничивало свободу самовыражения, но с другой - существовали общеизвестные правила игры. Журналисты и издатели, не нарушавшие этих правил, могли быть уверены в своей безопасности. Исключения были разве что на Диком Западе, где в первой половине XIX века газетчиков нередко убивали на дуэлях.

    Так или иначе, но в XIX веке общественные движения обычно принимали сторону журналистов и требовали большей свободы слова. Однако в ХХ веке ситуация резко изменилась. В Европе появились партии и движения, требовавшие ввести самую жесткую цензуру и желавшие лишить оппонентов политической трибуны. Если старая цензура действовала по правилам, то экстремисты ХХ века никаких правил уже не признавали и открыто исповедовали культ насилия.

    Лидеры тоталитарных движений, как и Наполеон, верили в политическое всемогущество прессы. Да и сами они нередко были выходцами из газетной и окололитературной среды. Так, в России в 1917 году к власти пришли твердые "искровцы", а в 1933 году Германия склонилась перед автором бестселлера "Моя борьба". Все эти "отцы наций" полагались на силу тотальной пропаганды, а независимые журналисты казались им кем-то вроде вражеских диверсантов, которым следовало проломить череп.

    Нацисты на примере мюнхенской газеты Munchener Post быстро научили немцев вообще не читать газет. В этом издании, например, публиковались статьи под броскими заголовками вроде "Тепленькое братство в Коричневом доме" о гомосексуализме в руководстве нацистов. В 1933 году редакция Mьnchener Post была разгромлена штурмовиками, архив сожжен, а сотрудники издания отправились в концлагерь Дахау. В июне 1934 года в ходе зачистки политической сцены от оппонентов нового режима были убиты известный католический журналист Фриц Герлих и публицист Эдгар Юнг. Чтобы эффект устрашения был еще сильнее, нацисты отправили семье Герлиха его окровавленные очки.

    В США времен сухого закона и Великой депрессии обрел невиданную силу криминал, и писать о нем стало небезопасно, а те, кто рискнул, становились жертвами преступных группировок. Особенно рисковали журналисты, расследовавшие криминальные связи политиков и чиновников.

    Например, в 1930 году радиоведущий из Детройта Джеральд Бакли ввязался в борьбу против детройтского мэра Чарльза Боулза. Поскольку Боулза подозревали в покровительстве гангстерам, Джеральд Бакли изобличал мэра до тех пор, пока тот не проиграл выборы. После этого к Бакли подошли трое неизвестных и всадили в него 11 пуль.

    Через пять лет история повторилась в Миннесоте. Редактор газеты Midwest American Уолтер Лиггет перешел дорогу знаменитому бутлегеру Исадору Блюменфельду, больше известному как Кид Кэнн. В декабре 1935 года Лиггет был расстрелян из автомата. Многочисленные свидетели опознали в стрелявшем самого Кида Кэнна, но дело, понятно, развалилось в суде.

    Не отставали от американских коллег по части расправ с прессой и европейские мафиози. Лидировала, разумеется, Италия, где особенно отчаянные журналисты отваживались бросить вызов самой сицилийской мафии. Так поступил, например, Джузеппе Фава, основавший в 1983 году ежемесячник I Siciliani. Журнал рассказывал о связях местных политиков и бизнесменов с "коза ностра". В частности, Фава написал, что один из местных предпринимателей ездит на охоту вместе с боссом мафии Нитто Сантапаолой. В 1984 году журналиста застрелили.

    От меча

    да погибнет!

    На журналистов давила не только мафия, но и тоталитарные секты, экстремистские группировки. Действовали сектанты грубо и прямолинейно, как в случае с "Храмом народов" Джима Джонса. В 1978 году они расстреляли троих журналистов и одного конгрессмена США, которые пытались выяснить, как членам "Храма народов" живется в колонии Джонстаун, основанной в джунглях Гайаны. После этого 909 сектантов, как известно, совершили коллективное самоубийство, приняв яд.

    В 1993 году алжирская Вооруженная исламская группа выдвинула лозунг "Кто живет пером, тот от меча да погибнет!" - и в течение двух лет религиозные экстремисты убили 58 редакторов и журналистов.

    В Палестинской автономии дела обстояли не лучше. В 2001 году международный Комитет защиты журналистов констатировал: "Председатель Ясир Арафат и его многочисленные силы безопасности поставили под свой контроль местную прессу с помощью арестов, угроз, физического насилия и закрытия СМИ. За последние годы режим Арафата запугал большинство палестинских журналистов, принудив их к самоцензуре".

    Впрочем, комитетчики забыли упомянуть еще одно важное обстоятельство - журналисты стали бояться не только палестинских спецслужб, но и самих палестинцев, готовых покарать каждого, кто, по их мнению, не участвует в их борьбе. В том же году палестинский продюсер Насер Атта рассказывал в эфире ABC, как его съемочную группу едва не растерзала толпа соотечественников.

    Аналогичные истории наблюдались и в США. В 2008 году американские пацифисты избили молодую блогершу, которая снимала митинг противников войны в Ираке. Судя по ролику, выложенному на YouTube, все шло мирно, пока один престарелый пацифист не закричал: "Убери камеру от моего лица!". Затем последовала расправа.

    Разумеется, разгневанная толпа не единственный источник опасности для современных журналистов. Они еще гибнут в горячих точках наравне с военными. И бандиты по-прежнему устраняют тех, кто "слишком много знает".

    Воинствующий страус

    То же самое с момента обретения независимости происходило и в Кыргызстане. Если журналистам доводилось переходить дорогу коррумпированным чиновникам или политикам, то угроза его здоровью сразу увеличивалась - калечили, и не одного! Впрочем, что там угроза здоровью!

    При Аскаре Акаеве с помощью судов практически до совершенства была отточена техника затыкания рта журналистам через банкротство и закрытие самих неугодных изданий. Прекрасно наловчились тогда и сажать неугомонных писак (Замира Сыдыкова), а уже при следующем президенте - и убивать их руками спецслужб (Геннадий Павлюк).

    Казалось бы, настоящую свободу слова журналисты обрели в нашей стране после апрельских событий. Но не прошло и полгода, как пришедшие к власти партии растащили по карманам действующие правительственные издания, в адрес частных и непокорных последовали угрозы. Роль полицейского Фуше в нашем случае стало играть МВД.

    Не так давно его руководство через свою пресс-службу обратилось к массмедиа с "предостережением". Если отбросить все высокопарные дифирамбы в адрес журналистов и вежливые призывы соблюдать законы, то МВД настоятельно рекомендует журналистам не разглашать данные дознания, предварительного и судебного следствия без письменного разрешения органа дознания, следователя, прокурора и суда, не комментировать официально передаваемую информацию.

    В своем обращении МВД с негодованием отмечает, что размещаемая информация из так называемых собственных источников зачастую мешает проведению следственных и оперативных мероприятий, позволяет преступникам, их соучастникам скрываться от правосудия. И недвусмысленно предупреждает, что в случаях публикации информации, которая нарушает нормы действующего законодательства КР, вся ответственность ляжет на представителей СМИ. И это все при том, что тем же "собственным источникам" (читай: подчиненным во всех структурах МВД) под угрозой увольнения спущен жесткий негласный приказ не давать журналистам вообще какой-либо информации.

    А дальше - больше. С формированием нового состава парламента избранный торага практически сразу заявил, что планирует инициативы по изменению норм аккредитации СМИ в Жогорку Кенеше. Их суть сводится к тому, что если парламентский корреспондент получит, например, два замечания, то сразу лишится аккредитации.

    Большинство "носовых платков" (читай: СМИ) предпочло не огрызаться. И только правозащитники первыми громко заявили о том, что "инициативы" торага могут привести к  цензуре. А это недопустимо, поскольку парламент - это демократический институт, представляющий интересы всех граждан Кыргызстана, который обязан быть открытым, прозрачным и подотчетным перед ними.

    В отличие от законодательной, исполнительная власть тоже пошла по пути МВД. Например, ныне дотошные журналисты, скажем, из той же "Вечерки" уже объявлены во многих властных коридорах и кабинетах персонами нон грата. По надуманным отговоркам они стали просто невходными.

    Так что же изменилось? Отдельные политологи не без иронии отмечают, что по итогам минувшего года действительно восстановлены свободы, и прежде всего свобода слова, которые были характерны для периодов 1990-1995, 2005-2007 годов. Но с одним существенным ограничением. Восстановлены они относительно только людей, пришедших к власти, но продолжают быть ограничены относительно СМИ и общественного мнения.

    Политологи дальше с горечью констатируют, что особенно сильно это проявилось после июньской трагедии на юге страны. Но здесь уже не власть, а насмерть перепуганное общество и господствовавшие в нем оценки наложили серьезные запреты на свободу мнений. Это же касается, скажем, и таких тем, как обоснованность жертв 7 апреля, "ошибок" временного правительства, анализа причин июньской трагедии и других. Причем во всех этих темах свобода слова существенно ограничивалась не только общественными, но и властными средствами. Нет никакой разницы в том, как относились при экс-президенте Бакиеве к инакомыслящим и как отнеслись к не побоявшейся озвучить собственное мнение правозащитнице Толекан Исмаиловой уже после кровавого июня.

    И что же нас ждет завтра? Все те же политологи в роли оракулов выступать не желают. Но отмечают, что власти забыли свои предвыборные клятвы по поводу обещанных свобод и ничего не извлекли из уроков собственной и мировой истории.

    Юрий ГРУЗДОВ.

Адрес материала: //www.msn.kg/ru/news/34190/