Апартаменты за решеткой

    На пятимиллионный Кыргызстан приходится более 15 тысяч заключенных. Неужели наша страна настолько богата, чтобы содержать всю эту преступную братию? Одним из выходов специалисты считают открытие частных исправительно-трудовых учреждений.
    На днях с проблемами отечественной пенитенциарной системы ознакомился омбудсмен Кыргызстана Турсунбай Бакир уулу. Информацию ему предоставили заместитель министра юстиции Сергей Зубов и начальник ГУИН Кольбай Чолушев.
    Они попросили у главного правозащитника страны содействия в строительстве тюрьмы для 180 смертников и молельных домов для осужденных. В свою очередь Бакир уулу отметил необходимость отделения несовершеннолетних девушек от взрослых женщин, у которых за плечами не одна судимость.
    Несмотря на реформы, начатые в 1998 году передачей ГУИН от МВД Минюсту и продолженные введением нового УПК, ситуация в следственных изоляторах и местах отбывания наказания не улучшилась. Перенаселенность тюрем и условия содержания в них имеют печальные последствия: насилие среди самих заключенных, высокая коррумпированность сотрудников системы ГУИН, болезни заключенных. Десять процентов спецконтингента страдают туберкулезом, около 2 % — ВИЧ-инфицированы. Ежедневно на заключенного у нас тратится порядка 30 сомов. В европейских странах пытаются решить проблему преступности не заключением под стражу, а штрафами, исправительными работами и так далее. И бюджет не внакладе, и преступники лишний раз подумают о собственном кармане, прежде чем идти на дело.
    Почему бы не увидеть в создании частных исправительных учреждений своеобразную палочку-выручалочку? Эта идея зародилась в 90-х годах прошлого столетия в США, когда количество преступлений выросло в несколько раз и возникла проблема переполненности тюрем. Сенаторы тогда решили, что частные структуры возведут новые учреждения быстрее и будут эффективнее ими управлять. Возникло несколько крупных компаний, специализирующихся на “тюремном управлении”. Тем не менее в Америке и Британии процент “частных зеков” не превышает 10. Еще меньше их в Южной Корее, Венгрии, Эстонии и других государствах, законодательно разрешивших “частное заключение”. Частное, конечно, относительно, поскольку верховный надзор за системой все равно оставлен за государством.
    В Кыргызстане коммерциализация этой системы тоже достигла немалого размаха. Правда, нелегального. От отдельных палат и различных услуг для “клиентов” (в зависимости от их состоятельности и места в тюремной иерархии) до предоставления дешевой рабочей силы частным структурам. За рубежом то же самое, но там подобные работы, в том числе и “на стороне”, оформляются официально.
    Конечно, прежде чем решиться на открытие подобного коммерческого предприятия, должна быть подведена соответствующая правовая база и утверждены определенные стандарты. Наверняка возникнет и еще немало скользких вопросов. Между тем это, наверное, действительно серьезный повод задуматься — нужны ли в Кыргызстане частные тюрьмы и чем это обернется для общества?
    Идея построить частную тюрьму, на первый взгляд, может показаться абсурдной. Однако если вспомнить зарубежный опыт, то не такая уж это и утопия. Во многих европейских странах частная тюрьма — обычное явление. Это бизнес, который, как и любой другой, имеет свои особенности. Причем и государство внакладе от такой инициативы не остается.
    Не секрет, что нынешнее состояние оте-чественной пенитенциарной системы оставляет желать лучшего. Переполненность, далеко не диетическое питание, жуткие условия содержания — все это реальность. А ведь суд, когда выносит приговор и лишает свободы, не предусматривает ограничения прав в питании, унижение достоинства и многое другое, с чем зачастую приходится сталкиваться осужденным. Естественно, что во многом это обусловлено финансовыми трудностями государства. Но кому от такого объяснения легче?
    Любовь Борисенко.

Адрес материала: //www.msn.kg/ru/news/14003/