ИМ жаль, что нас не расстреляли

    В пятницу, 4 марта, газета, «Слово Кыргызстана» опубликовала статью–инструкцию Мара Байджиева «Суть явления, или О том, как можно исковеркать факты».
    В преамбуле Мар Ташимович кратко объяснил, почему он попал на телепередачу КТР. Напомним: это судилище над газетой «МСН» и ее журналистами 24 февраля устроил на КТР госсекретарь Осмонакун Ибраимов вслед за обращением А. Акаева к народу Кыргызстана по национальному телевидению. Оказывается, Байджиева пригласили как разработчика закона о средствах массовой информации…
    В Интернете есть несколько ссылок на Мара Байджиева. Он, если кто забыл или не знает, драматург и прозаик. “Про заек” Мар Ташимович уже давно не пишет. Дата выхода его последних произведений, судя по информации на его страничке Пен–клуба в Интернете, — 1987 год. Остальные творческие достижения, если таковые есть, скрыты под буквами “и др.”. Может быть, поэтому свою статью он начал с сообщения о том, что кто–то назвал “многословные перлы Рины Приживойт словесным “энурезом”. Признавшись, что не шибко разбирается в медицинских терминах, пояснил: “это что–то о недержании”.
    Опустившись до полемического уровня писателя, следовало бы, очевидно, отметить, что сей пассаж вызван, скорее всего, вполне объяснимой завистью г. Байджиева вследствие многолетнего творческого запора. Лучшее средство от этого недомогания, как сообщается в том же Интернете, — обыкновенная клизма. Похоже, что именно так подействовала на Мара Ташимовича моя статья “2200 или 1937?” (“МСН” от 25 февраля). Его прорвало…
    Если бы уважаемый писатель так же внимательно читал мою статью, которую с умышленно грубыми искажениями процитировал на телешоу в 2002 году О. Ибраимов, он бы, наверное, понял, о чем идет речь. Но он уподобился тем дояркам и рабочим, которые в советские времена подписывали письма в газеты против диссидентов: они этих диссидентов не читали, однако глубоко возмущены и осуждают.
    Мар Ташимович осуждает: “…В следующем номере она (то есть я.— Р. П.) подробно описывает телешоу на КТР, причем не то, что было, а то, что пошло в эфир, возмущается теми, кто возмущается ею и ее газетой…”. Меня на такие сборища не приглашают, поэтому описала я то, что увидели все кыргызстанцы. Возмутило меня не само осуждение (ради Бога, каждый имеет право на свое мнение), а формы, в которых оно вылилось с подачи передернувшего факты госсекретаря, и призывы из уст высокообразованных сограждан: “сжечь на костре”, “уничтожить”, “лишить гражданства”, “выслать из страны”.
    Мар Байджиев — сын репрессированного и расстрелянного отца — пишет в своей статье: “В том далеком 37–м за такие публикации расстреляли бы через 24 часа без суда и следствия”. Похоже, он сожалеет о том, что нас еще не расстреляли. Если писатели, чья общественная функция нести народу правду и защищать обездоленных, таким образом негодуют по поводу критических публикаций в независимой прессе (неважно, читали они их или не читали, поняли или не поняли), то недалеко уже и до массовых репрессий.
    Инакомыслие становится преступлением только в тоталитарные времена. Да, я думаю не так, как Мар Байджиев. Он считает, что “глава страны имеет право защищать свои честь и достоинство, хотя этой проблемой должны были заняться правоохранительные органы, так как его честь и достоинство охраняются государством как наши государственные символы: Флаг, Герб, Гимн”.
    Я считаю, что честь и достоинство президента должен в первую очередь блюсти сам президент. То есть честно и бескорыстно служить своему народу, защищать права граждан и демократические свободы, гарантированные Конституцией Кыргызской Республики. И если он живет по совести и по Конституции, то у журналистов не будет повода его критиковать, а у самого президента не будет причин защищать свои честь и достоинство через суд. А когда президент сначала подает массу поводов для критических публикаций, а потом подает иск в суд на газету и журналистов да еще призывает народ на помощь, значит, с президентскими честью и достоинством что–то не так.
    Г. Байджиев явно гордится своей ролью судьи над свободой печатного слова, хотя ему как народному писателю следовало бы этого стыдиться. Но, очевидно, в сознании литератора этические нормы трансформировались до полной неузнаваемости: он защищает не страдающий народ, не его право на нормальную жизнь, а обслуживает власть. И власть охотно использует его как каток для закатывания в асфальт независимой прессы и журналистов.
    Для этого все средства хороши, особенно вранье. Мар Ташимович на практике реализует инструкцию, обозначенную в заголовке его статьи о том, как можно исковеркать факт: “…Если Р. Приживойт пишет, что у кыргызов не было никакой истории, это не значит, что ее не было”.
    То есть он попросту лжет. Я никогда ничего подобного не писала и писать не могла. Если г. Байджиев отвечает за свои слова, пусть покажет публикацию с такими словами. Но показать ему нечего, кроме своей преданности акаевскому режиму. Он вновь цитирует мою статью из давно закрытой газеты “Моя столица” (спасибо, в отличие от госсекретаря, в полном виде) и пытается комментировать ее тезисы. При этом не замечает, как стратегически проговаривается: “Лично я рад и счастлив, что наконец–то через десятки веков мой народ обрел свою государственность и впервые в своей древнейшей истории принял свою Конституцию”.
    Вот и я о том же. Кыргызстан обрел, то есть получил, свою истинную государственность в год провозглашения независимости. Никаких разногласий с утверждением М. Байджиева. Тогда о чем спор — об истории кыргызского народа? Спорить глупо: история народа была, есть и будет. Конституцию Кыргызской Республики, принятую в 1993 году, с тех пор дважды основательно перекраивали по желанию Аскара Акаева (с учетом его личных интересов). Этот факт оспорить невозможно.
    Далее писатель с пафосом вопрошает: “О какой фантастике идет речь? У кого это “мания величия” и “комплекс неполноценности”? У народа, который имеет такую древнейшую историю, или Президента, который избран этим народом как символ единства своего суверенного государства, созданного ценою величайших жертв и исторических трагедий?!”. Лукавит Мар Ташимович. Все он прекрасно понимает. Не о народе говорила я в этой фразе, а о высшей власти страны и ее идеологах, к которым г. Байджиев питает необоримую привязанность.
    Далее писатель преподает нам уроки нравственности. “А возмущение властей и общественности, оказывается, связано не с тем, что иные публикации “МСН” не соответствуют действительности, а с тем, что допускают бестактные эпитеты, оскорбляющие не только отдельных личностей, но и весь народ, и с тем, что редакторы газеты — иной национальности”. Такое можно изречь только на сеансе массового гипноза под руководством госсекретаря. Это ведь не мы, а Осмонакун Ибраимов регулярно указывает на “иную национальность” Александра Кима и Рины Приживойт. То есть сеет межнациональную рознь в нашем общем доме. А высоконравственный Мар Байджиев вместо того, чтобы возмутиться таким поведением, сваливает вину с очень больной головы на вполне здоровую.
    Он уверен, что “уважение к старшему как по возрасту, так и по должности” — одна из главных национальных этических норм. Что касается возраста — нет вопросов, так должно быть. Но почему же наша власть, якобы чтящая традиции и обычаи, больше всех унизила именно стариков, определив им мизерные пенсии, лишив достоинства, обрекая на полную нищету? Об этом господин народный писатель не задумывается? Наверное, он не знает, что выжить даже на максимальную пенсию в 1400 сомов невозможно, не говоря уже о 300, 500, 800 сомах. Или он никогда не видел голодающих пенсионеров, ищущих пропитание в мусорных баках?
    Все это сделали со стариками не газета “МСН”, а президент и правительство — “старшие по должности” настолько, что дальше уж и некуда. Уважать человека за должность, если он этой должности не соответствует, не только неэтично, а аморально.
    А почему, собственно, президент обвиняет “МСН” в клевете, и от чего М. Байджиев его защищает? Ведь Аскар Акаев обратился к народу сразу после опубликования в нашей газете фотографий его библиотеки площадью 5000 квадратных метров и дворца, который построила Майрам Акаева, а также огромного списка крупнейших предприятий республики, финансовые потоки которых контролируют члены семьи А. Акаева. Страна у нас маленькая, и правды в мешке не утаишь. Все от мала до велика знают, кто фактически курирует производство стройматериалов, алкоголя, сахара, кто завозит в страну авиакеросин, кому принадлежат телерадиокомпании и печатные СМИ. Акаевский клан приватизировал Кыргызстан, это факт, который в очередной раз подтверждают безобразия в округах, где баллотируются дочь и сын президента. Наглый подкуп избирателей, запугивание и тотальная обработка электората, бесчисленные нарушения Кодекса о выборах — вот только малый “джентльменский набор” чувствующих себя абсолютно ненаказуемыми президентских чад.
    Какие нужны доказательства нашей правоты — и кому? Наверное, Мару Ташимовичу. Он явно не забыл, как тяжко ему самому пришлось, когда всплыла правда о деньгах Детского фонда, которые проскочили мимо адресатов и воплотились в торговые павильоны на Ошском базаре столицы. Был большой скандал. Кто тогда отвел от Байджиева карающую руку правосудия — те, кого он сегодня защищает с пеной у рта?
    В общем, писатель, что называется, лег костьми, чтобы, обвиняя “МСН” и ее журналистов, обелить власть, а заодно и оправдать свое участие в позорном телеспектакле на КТР. Следующий пассаж из его статьи полностью раскрывает высокоидейный облик автора. “Я нисколько не обиделся на то, что приснился ей (то есть мне. — Р. П.) в полуголом виде, в ансамбле с депутатом, знаменитым хирургом, танцующим “Танец с саблями”. Может быть, перед сном она насмотрелась ужастиков (не ужастиков, а “подлястиков” на КТР. — Р. П.). А если молодой женщине снятся полуголые мужчины старшего возраста, видимо срабатывает нечто подсознательное: по Зигмунду Фрейду — либидо, по Кашпировскому — нереализованная интимная энергия”.
    Зря Мар Ташимович приплел сюда Фрейда с Кашпировским. Хотя оно и понятно: семидесятилетнему “мачо” Байджиеву приятно полагать, что его мощи способны вызвать в женщине эротические фантазии. Он, конечно, грубо льстит себе, но простим мужчине не просто старшего, но уже преклонного возраста эту мечту новобранца. Пусть помусолит тему чужого либидо, если это поможет хоть на мгновение возбудить его собственное. Тем более что приведенное высказывание дает четкое представление о нормах этического кодекса писателя.
    Он считает кощунственным заголовок моей статьи: “2200 или 1937?”. Но именно участие в судилище над свободой слова таких известных в стране людей, как он сам, требования сжечь, уничтожить, выслать из страны журналистов “МСН” были настоящим кощунством и дали мне право на такой заголовок. “Но надо ли ради красного словца и беспардонного каламбура спекулировать кровоточащей раной поколения?” — восклицает он. Не такой уж он и далекий, этот 37–й, если представители самых гуманных профессий — врачи, педагоги, литераторы — собираются в кучу и с подачи госчиновника клеймят позором газету и ее сотрудников и требуют для них самых жестоких кар — тоже без суда и следствия.
    Заканчивается публикация Байджиева “личным обращением к редакции, к воинствующей Приживойт”: “В вашей редакции работают интересные и профессиональные журналисты. Выход такой газеты — это действительно достижение подлинной демократии. Давайте же работать во имя истины и справедливости!”.
    Вот те на! Клеймил, клеймил да и восхитился. Так что делать–то с нами будет Мар Ташимович — уничтожать или совместно работать во имя истины и справедливости? Мы и без его призывов именно так работаем все эти годы. А его жалко: если человек старается одновременно умоститься на двух стульях, непременно себе что–нибудь прищемит.
    Рина Приживойт.

Адрес материала: //www.msn.kg/ru/news/9651/