Стыда не ведают

    Вчера весь день страшно было браться за телефонную трубку, так она была раскалена. Граждане знают, что до выборов они уже не успеют пожаловаться на свои обиды.
    23 февраля в одну семью принесли пакет агитационных материалов, визитку их кандидата и цветок для участника Великой Отечественной войны Михаила Степановича Шапорова. Такое “внимание” омрачило день, потому что Михаил Степанович умер пять лет назад. “Уместнее было бы, — сказал его родственник, — подарить два цветка — хотя бы на могилу положить”.
    Женщине, много лет страдающей из–за ранней смерти сына, принесли для него пригласительный билет на выборы. В какой–то семье 9 лет назад умерла мама, и они каждый раз при составлении списков сообщают переписчикам об этом факте. Напрасно. Маме 9 лет носят пригласительные билеты.
    А жительница 6 микрорайона так разволновалась, что ее невозможно было успокоить. Вот ее рассказ.
    — Я вам свою фамилию не скажу. Ко мне пришли, велели идти получать подарок, положенный мне как пенсионеру, инвалиду II группы и малоимущей. Я обрадовалась, пошла. У нас тут в 6 микрорайоне есть какое–то административное здание, ЗАГС, что ли. Сказали, там на 2 этаже дают подарки. Прихожу, там на длинных столах разложены списки. Меня эта женщина спрашивает, из какого я дома и фамилию. Я продиктовала, она записала. Подходит один человек, есть там такой Анарбай, спрашивает меня: “Вы за Журавлева будете голосовать?”. Я сказала, что не знаю. Сзади подошел русский пожилой мужчина, он сразу сказал: “Я за Журавлева не буду голосовать. Когда он работал в акимиате, тогда еще показал, кто он есть”. Повернулся и ушел.
    А тут Анарбай сказал обо мне этой женщине: “Вычеркни ее, она не хочет голосовать”. Она зачеркнула, прямо несколько раз. А я тут говорю: “Если я не за Журавлева, то мне подарок не дадите, что ли?”. А он мне сразу: “Идите домой, мы ничего не даем!”. Тут женщины стали собираться, слышат наш диалог и спрашивают, что это за собрание, что за подарки? Я говорю — вы бы сразу объяснили, что подарки и деньги будут давать только тем, кто будет голосовать за Журавлева. Кто захотел, тот бы и пришел.
    Анарбай говорит: “Вот какие эти кыргызы бестолковые. Жакшылык билбейт (доброты не понимают)”. Я сама кыргызка, он кыргыз. Я говорю: “Выставляй тогда всех кыргызов около стенки…”. Это мои слова. Я не знаю, что теперь мне будет.
    Анарбай взял со стола все эти списки, в свой внутренний карман сунул и ушел на улицу. А я все кричала.
    Я инвалид второй группы, пенсию получаю маленькую, ничего больше мне государство не дает. Мне потом домкомша говорит, иди, попроси прощения у Анарбая, может быть, тебе дадут. Я ее послушалась и пошла. Уже на улице к нему подошла, подошла к Анарбаю, сказала: “Прости меня. Я же не знала. Запиши меня тоже”. А он: “Нет, все. Иди домой”. И всех увели в школу, человек сто было. А эти женщины смотрели на меня, как на зверя.
    Домой мне подружка позвонила, спросила, получила я 100 сомов за Журавлева или нет. Я сказала, что я только что оплеуху получила вместо ста сомов. Она еще сказала, что какой–то дедушка 100 сомов получил, уже и отоварился: крупы купил, гречки, я бы тоже купила…
    Сижу теперь и нервничаю. Как вы думаете, мне теперь ничего не будет? Домкомша сказала, что в будущем они меня никогда не будут приглашать на всякие такие мероприятия, потому что я такая скандальная. Я потом ей звоню, говорю: “Домком, оказывается, вы раздавали за Журавлева по 100 сомов. Если бы ты мне сказала про такое условие, я бы подумала, идти или нет. Зачем так делаете? Я жалею, что по твоему совету унизилась перед Анарбаем”.
    Теперь вот буду идти, а меня по голове как стукнут! Я бы сейчас самому Журавлеву позвонила, да ведь мне его телефон не дали.
    Боль, обида, отчаяние. Это невозможно слушать. Пусть эти 100 сомов встанут поперек горла тому, кто такое делает с людьми.
    Рина Приживойт.

Адрес материала: //www.msn.kg/ru/news/9526/